Сотрудничество ЕС и стран ВП 10 лет спустя: что впереди?
Диалоги
Я не склонен преувеличивать значение Совета Европы и не считаю что членство России в этой организации является карт-бланшом Запада. Прежде всего восстановление членства Российской делегации является для Запада одним из немногих рычагов воздействие на Россию. Кроме того финансовое положение Совета Европы оставляет желать лучшего. Учитывая что взнос России в бюджет организация составляет довольно значительную часть без ее общего бюджета, без ее восполнения и дополнительной финансовой поддержки СЕ был бы банкротом. К сожалению отношение ЕС к Совету Европы оставляет желать лучшего. Скандал связанный с икорной дипломатией, раскрыл лищь малую часть коорупционного айсберга в Совете Европы и нанес значительный имиджевой удар по этой организации. Если Совет Европы не предпримет дополнительные шаги то коррупционная сеть столь же легко восстановится, особенно с учетои того, что многие люди которые были вовлечены и принимали активное участие в этих процессах в секретариате и структурах СЕ никуда не делись.
Хотя сегодня это может показаться утопией, для меня было бы крайне интересно узнать мнение участников дискуссии по вопросу чисто гипотетической возможности установления прозрачных внутренних границ стран-участников Восточного партнерства с целью обеспечения свободы передвижения людей товаров и услуг.
В этом вопросе опыт европейского союза огромен.
Это помогло бы если и не к разрешению конфликтов, хотя бы ослаблению опасности возникновение новых очагов напряженности на границах.
Недавно мы были свидетелями ситуации при которой, напряженность вокруг монастырского комплекса на границе между Грузией и Азербайджаном могла бы закончиться более печальными последствиями.
Хотя напряженность спала, но осадок остался с обеих сторон.
К сожалению вероятность обострение конфликтов остаётся очень высокой, особенно на фоне обострение региональный напряженности. При определенных обстоятельствах более крупные страны могли бы быть заинтересованы в возникновении конфликта в Закавказье для достижения далеко идущих геополитических целей.
Арифу Маммадову
Уважаемый г-н Маммадов, спасибо за Ваш комментарий относительно значения возвращения России в СЕ. Но, пожалуйста, если это возможно для Вас в принципе, постарайтесь отреагировать и на все другие вопросы, которые были выставлены мной сегодня утром.
Соглашусь с Ивлианом, что на начальном этапе в отношении партнеров существовала некая уравниловка. Но она обусловливалась не тем, что страны рассматривались как имеющие равные исходные данные, а стремлением иметь относительно равный конечный результат. Затем от иллюзии, что это возможно отказались – это произошло, практически, сразу после Варшавского саммита ВП 2011. И ныне особенности сотрудничества обусловлены как стремлением самих партнеров быть ближе к ЕС, так и заинтересованностью последнего в каждом из них по отдельности. Своей масштабностью и ресурсами наиболее привлекательна для Евросоюза Украина. С какими бы проблемам не сталкивалась эта страна, в целом ряде европейских столиц будут активно выступать за тесное сотрудничество с ней. Грузия привлекает европейских политиков своим неизменным пассионарным стремлением влиться в евроатлантическую семью. Молдова и Беларусь, независимо от прочих факторов, важны для ЕС в силу географического расположения и исторически сложившихся особых отношений с конкретными государствами-членами Евросоюза (Румынией в одном случае и Польшей, Литвой – в другом. Азербайджан ценен как партнер, прежде всего в энергетической сфере. В этом смысле Армения обладает наименьшей притягательной силой для европейцев. Ее козырем может стать эффективность в реализации целей партнерства, стабильность и невозбуждение головных болей из-за отношений с Россией. Последнее обстоятельство в разных европейских кругах может расцениваться двояко – и как положительное, и как отрицательное, но позволю себе прогноз на ближайшую перспективу, что плюс начнет все больше перевешивать минус. Хотя членство страны в Евразийском Экономическом Союзе останется фактором, тормозящим – даже чисто в техническом плане – укрепление торгово-экономическое сотрудничества с ЕС.
Уже ко второй-третьей годовщине ВП деление на две тройки – лидеров и аутсайдеров – было откорректирован выделением Армении в категорию “in between”, между странами, декларирующими цель вступления в ЕС и Азербайджаном с Беларусью, ограничивающими повестку взаимодействия с Евросоюзом лишь конкретными сферами. В 2013 у Еревана появился шанс заменить тройку лидеров на четверку, который был упущен. Дальнейшие события в регионе сделали деление стран Восточного Партнерства в значительной степени бессмысленными. Сегодня ситуация в каждой из шести стран настолько специфической, что не могло не наложить отпечаток и на характер их отношений с ЕС. Таким образом, думаю, сейчас правильнее применять формулу “сколько стран, столько и групп”.
ВНИМАНИЕ УЧАСТНИКОВ приглашаю на последний пост г-на Маммадова, где он просит участников поделиться своим мнением относительно прозрачности границ между странами ВП. Что вы об этом можете сказать?
Но у меня есть встречный вопрос к г-ну Маммадову. Как технически Вы это представляете хотя бы только в регионе ЮК? И при каких обстоятельствах это, на Ваш взгляд может стать реальностью?
Вопрос 1 - В чем проявляется геополитичность программы ВП?
Экономика Европы стагнирует, ей нужны новые рынки сбыта своей продукции, транспортные и энергетические корридоры. Усиление Китая и Индии и необходимость более коротких транспортных путей для связи с Юго Восточной Азией (Шелковый путь) усиливает значение наших стран. + для обеспечения энергобезопасности Европы газовые и нефтяные рессурсы стран каспийского бассейна представляют для Европы большую значимость. Пока возможности расширенич вличния на Среднюю Азию ограничены ввиду сильных позиций России в этих странах. Но это пока.
Вопрос 2 - Усилился ли фактор России в развитии отношений между странами ВП и ЕС после 10 лет запуска программы. И как это (усиление или не усиление) проявляется?
Россия очень важный фактор во всех странах ВП, хотим мы этого или нет. Кроме того при малом влиянии санкций ЕС, они будут ослабевать. Италия, Кипр и ряд других стран за снятие санкций.
Наиболее сильны позиции России в Армении, Азербайджане, Белорусии. Но мы видим также усиление влияния России на процессы происходящие в Молдове, Грузии. Надо нам перестать верить в дядюшку с Запада, который нас будет оберегать от России. Запад будет двигаться ровно настолько насколько будет ему позволять Россия.
Вопрос 3- Как может возвращение России в СЕ сказаться на прежнем отношении к ВП, к сотрудничеству стран ВП с ЕС и так называемым собирательным Западом?
Для России возвращение в СЕ важно только в плане имиджа, а так Россия понимает слабость СЕ. Кроме того в СЕ Россия может работать с Евродепутатами по другим направлениям, больше для усиления своего лобби в национальных парламентах стран ЕС. Икру и конверты пока никто не отменял. Как это работало раньше, будет работать и впредь. Возможно новый председатель ПАСЕ уже не полетит в Сирию для оказания политической поддержки Асаду, но для других целей почему бы и нет. В рамках ПАСЕ у делегации РФ и Турции большое количество мест и учитывая совпадение интересов по многим вопросам и имея достаточное количество голосов+ друзья-любители конвертов то можно спокойно провести пару резолюций на которые можно будет ссылаться для других целей.
ПО ВОЗМОЖНЫМ ПЕРСПЕКТИВАМ- что может быть дальше?
Перспективы крайне туманные. ЕС надо разобраться самой куда она движется.
Вопрос 4 - Какие есть перспективы, что дальше может быть с этой программой в обозримом будущем? С чем это может быть связанно и к каким ситуациям может привести?
Вопрос 5 - Какие особенно процессы, имеющие место сегодня в самом ЕС могут наиболее сильно (в контексте + или -) повлиять на политику ЕС в регионах стран ВП?
Победа Евроскептиков на последних европейских выборах, разногласия между странами ЕС, полный провал миграционной политики, политики в отношениях с Россией, а также снижения интересов США к ЕС, фактическая поддержка Брексита, миграционной политики Виктора Орбана итд делают туманными и будущее ЕС и ее политики ВП.
Я согласен с коллегами, что само по себе Восточное Партнерство рассматривалось Евросоюз как локальный проект именно с теми целями, которые сформулировали Геннадий и Ивлиан. Но никак не могу согласиться с тем, что этот фрагмент внешних действий Брюсселя не был вписан в какое-то обширное полотно с видением будущего планеты и места в нем ЕС. Хочу верить, что, несмотря на доминирование в кабинетах европейских структур сугубо бюрократических пододов, полностью ликвидировано миссия «архитекторов» и у Шумана, Монне, Аденаужра, Спинелли и др. есть (и присутствовали, в частности, при разработке политики ВП) последователи, которые способны сочетать в каждой инициативе глобальные и локальные подходы.
Что касается гипотетического «вброса» Арифа о прозрачности границ нашего регионе, считаю его возможным только если нынешние страны ВП окажутся частью более масштабного и в высшей степени успешной интеграционной инициативы. Уже много лет назад эксцентричная и креативная Европейская радикальная партия озвучила идею незамедлительного принятия трех южнокавказских стран в ЕС как рецепт урегулирования межэтнических конфликтов. Нечто такое, но в более реалистичном исполнении позволило бы рассматривать тему прозрачности границ как представляющую практический интерес.
Поскольку не уверен, что смогу еще раз подключиться к дискуссии до ее завершения, хочу безоговорочно подписаться под вчерашней фразой Ивлиана “Я считаю Евросоюз самым грандиозным интеграционным (добровольным!) проектом в истории человечества и желаю ему всяческих успехов”. От этого успеха зависят и все наши оптимистичные представления о будущем. Актуальность ВП сохранится и эта инициатива вернется к своему выскому первоначальному смыслу, если ЕС справится с многочисленными вызовами, которые сегодня существенно умерили его амбиции. В противном случае решать свои жизненные проблемы каждому из наших государств придется по одиночке, преодолевая огромные трудности.
ПО ВОЗМОЖНЫМ ПЕРСПЕКТИВАМ
Вопрос 4 - Какие есть перспективы, что дальше может быть с этой программой в обозримом будущем? С чем это может быть связанно и к каким ситуациям может привести?
Значительным опасением со стороны стран-партнеров было уменьшение политического влияния стран ЕС на политику ВП, перенос ее с уровня решения членов ЕС на технический уровень европейских институтов. В этой канве рассматривалось также возможное объединение всех внешних политик ЕС под одним зонтиком DNICI, что уменьшило бы значительно политическую идентичность ВП.
К счастью, этого пока не произошло, а Восточное партнерство остается на повестке для ЕС как отдельная политика. Перспективой развития можно считать готовность Брюсселя включаться в формирования нового горизонта политики ВП на 5-10 лет. Хотя двусторонние треки будить и дальше доминировать в этой политике, можно также ожидать, что многосторонняя архитектура будет и дальше совершенствоваться, в том числе и в направлении выделения отдельных площадок для кооперации стран, вышедших на уровень политической ассоциации и экономической интеграции. Тут интересно дальнейшее движение к секторальной интеграции с ЕС, где Украина сейчас выходит в лидеры по направления цифрового, таможенного, энергетического союзов. Эти темы могут потенциально заинтересовать и других подписантов соглашений об ассоциации.
Вопрос 5
Процессов, влияющих на политику ВП, можно выделить несколько. Тут я пойду за региональным или географическим критерием структурирования процессов.
1. Внутренние трансформации самого ЕС, рафинирование трансформации внешнеполитических инструментов и процесса принятия решений.
2. Дальнейшая позиция России в отношениях со странами Ес и странами региона ВП.
3. Ну и, конечно, трансформации, имеющие место в каждой из стран-партнеров.
Увы, непрогнозируемость присуща каждому из направлений и потенциально может видоизменить формат ВП.
В ответ на возможность прозрачных границ я тут очень большой скептик, хотя частично при помощи европейских ресурсов мы можем упорядочить наши пограничные и приграничные вопросы (демаркация, совместные пункты пропуска, приграничная инфорастуктура и тд).
Борису Навасардяну.
Согласен, что ВП могла быть частью большего глобального виденья кооперации ЕС с миром. Как минимум, с соседством ЕС. Но слабость позиций по отдельным вопросам говорит о том, что, либо это глобальное виденье было ошибочным либо слишком амбициозным. В любом случае, ЕС пришел неподготовленным к участию в решении проблемных вопросов стран соседей. И это не только в регионе ВП, это справедливо и в отношении южной части соседства Евросоюза.
Ответы, вернее - реакция на четвертый и пятый вопросы Лауры.
4. По большому счету, сказать мне нечего. Ситуация настолько размытая, туманная, неоднозначная, что прогнозировать что-либо просто не берусь. Невольно вспоминается, как три года тому назад я заснул с Британией в составе ЕС, а проснулся с Брекситом.
5.Борис очень точно подметил "доминирование в кабинетах европейских структур сугубо бюрократических подходов". Я пойду еще дальше, и скажу, что европейский мейнстрим явно преждевременно стал производить бюрократов вместо политиков. Сколько коллегам по дискуссии понадобится времени, чтобы вспомнить предшественника не оставляющего неизгладимого следа Юнкера? А вспомнив фамилию, какие свершения Ван Ромпея придут вам на ум? Сколько дней мы будем помнить Могерини после истечения ее срока? Столько же, сколько помнили Эштон, не так ли? И куда Европа пойдет с подобными лидерами? Которых не выбирают в силу их яркости, креативности, видения, потенциала, а ПОДБИРАЮТ по комбинации географических, гендерных, гастрономических, графологических и прочих факторов на букву "г"?
Лаура может заблокировать этот мой неполиткорректный пассаж, но ситуация-то от этого не исправится, не так ли?
Грядут трудные годы для всех нас (а когда, собственно, они были легкими?). Надо выжить (survive) как народам и государствам в прямом смысле этого слова. Надо не потерять цели и ориентиры, не предать ценности, не обескультуриться. Надо проявить не только стойкость, но и, если угодно, изворотливость. И тогда что-то да появится - так всегда бывает. Надеюсь, появится переосмысленная, оздоровившаяся, обновленная Европа, в которой найдется место и нам - выжившим.
Мои ответы на первые три вопроса второго дня.
1. Я не склонен преувеличивать фактор геополитики, первоначально заложенный в ВП Евросоюзом (хотя подходы там разнились). Программа эта была задумана как локальная, направленная на, скажем так, улучшение климата (политического, экономического) на пространстве, прилегающем к ЕС. Если на этом пространстве будет спокойно и качество жизни будет улучшаться, то ЕС тоже будет спокойнее и безопаснее. Изначально было понятно, что где-то эти задачи будут решены более успешно, где-то - менее, но в любом случае разумнее приглядывать за процессами на этом пространстве (по возможности - направлять их), нежели оставлять без присмотра, или - на эксклюзивно российское усмотрение. Но воевать с Россией за это пространство никто не собирался и не собирается: за вторжение в Грузию в 2008 году против России даже санкции не учредили; "понадобилась" аннексия Крыма, чтобы на Западе поняли (хотя бы некоторые) что к чему. Т.е. получилась асимметрия: там, где для России была геополитика, для ЕС была рутина. По мере развития событий ситуация изменилась, и, во всяком случае, для граничащих с обсуждаемым пространством государств ЕС геополитическая составляющая программы ВП очевидна. А что думает по этому поводу ЕС в целом, узнаем, когда к середине будущего года появится новая концепция.
2. Из ответа на первый вопрос логически вытекает, что фактор усилился многократно, и украинские события 2014 года - главное (но не единственное) тому свидетельство. Еще до Украины был разворот на 180 градусов руководства Армении (ровно шесть лет том у назад); разворот, как думается, не вполне добровольный. Понимаю, что формально мне можно возразить - речь мол идет о ВП, а не об ассоциации с ЕС и прочей евроинтеграции, но ведь ясно же, что суть предмета - одна и та же.
А проявилось усиление роли России по-разному: Армению она инкорпорировала в "подведомственные" ей евразийские структуры, зато Украина резко и далеко ушла от нее (ментально, во всяком случае).
3. Возвращение России в Совет Европы - еще один имиджевый (и не только) удар по престижу Европы. Опять же, я не склонен преувеличивать значение и возможности этого института (СЕ), но факт восстановления РФ в правах воспринимается, как индульгенция Кремлю за все его реваншистские выходки. Как отступление перед грубой силой. Как измену декларированным ценностям и принципам.
В своем программном выступлении 27-го августа Э.Макрон, в частности, сказал (цитата): "... если мы продолжим действовать как раньше, то окончательно потеряем контроль. А это будет означать исчезновение". Надеюсь, до этого не дойдет. Но действовать так, как до сих пор (или бездействовать вовсе) действительно нельзя. Тут уже не о нас (несчастных участниках программы ВП), а о самой Европе идет речь...